От портрета писателя-натуралиста Эмиля Золя работы Эдуарда Мане, сидящего среди своих японских художественных находок, до скрупулезных копий гравюр Хиросигэ Ван Гога, которые он преданно собирал, пионеры европейского модернизма XIX века не скрывали своей любви к японскому искусству. Во всей своей чувственности, свободе и бурлящей красе гравюра на дереве единолично считается причиной волны японской живописи, которая сначала очаровала Францию, а затем и всю Европу, но часто остается неправильно понятой как «экзотический» артефакт, который помог вдохновить западное творчество.
Дело в том, что японская гравюра на дереве — это явление, которому не существует западного эквивалента. Некоторые из самых разрушительных идей в современном искусстве, включая, как выразился Карл Маркс, идею о том, что «все твердое растворяется в воздухе», были изобретены в Японии в 1700-х годах и выражены как никогда ранее в работах таких мастеров, как Хокусай, Утамаро и Хиросигэ в начале 19 века.
Этот том приоткрывает завесу над очень любимой, но малопонятной формой искусства, представляя самые исключительные японские гравюры на дереве в их историческом контексте. Начиная с развития декадентской укиё-э в 17 веке, или «картин плывущего мира», и заканчивая упадком и последующим возрождением гравюр в начале 20 века, изображения, собранные в этом издании, составляют летопись не только уникального жанра в истории искусств, но и меняющихся нравов и культурного развития Японии.
Мы открываем четыре столпа гравюры на дереве — красавицы, актеры, пейзажи и композиции из птиц и цветов — наряду с изображениями борцов сумо, актеров кабуки или соблазнительных куртизанок — рок-звезд, которые населяли «плавающий мир» и чьи фанатские базы подпитывали бешеное производство гравюр на дереве. Мы погружаемся в ужасающее и непонятное в гравюрах, где демоны, призраки и потусторонние существа терзают живых — потрясающие образы, которые продолжают влиять на японскую мангу, фильмы и видеоигры по сей день. Мы становимся свидетелями того, как в своей невероятной широте, от повседневных сцен до эротики, от боевых до мифологических, эти работы объединены техническим мастерством и непогрешимым взглядом их создателей и как с невероятной изобретательностью и ироничным остроумием издатели и художники одинаково боролись, чтобы обойти правительственную цензуру.
В этом издании собраны лучшие сохранившиеся экспонаты из музеев и частных коллекций по всему миру, сопровождаемые описаниями, которые проведут нас через этот бурный период в истории японского искусства.
From Edouard Manet’s portrait of naturalist writer Émile Zola sitting among his Japanese art finds to Van Gogh’s meticulous copies of the Hiroshige prints he devotedly collected, 19th-century pioneers of European modernism made no secret of their love of Japanese art. In all its sensuality, freedom, and effervescence, the woodblock print is single-handedly credited with the wave of japonaiserie that first enthralled France and, later, all of Europe—but often remains misunderstood as an “exotic” artifact that helped inspire Western creativity.
The fact is that the Japanese woodblock print is a phenomenon of which there exists no Western equivalent. Some of the most disruptive ideas in modern art—including, as Karl Marx put it, that “all that is solid melts into air”—were invented in Japan in the 1700s and expressed like never before in the designs of such masters as Hokusai, Utamaro, and Hiroshige in the early 19th century.
This volume lifts the veil on a much-loved but little-understood art form by presenting the most exceptional Japanese woodblock prints in their historical context. Ranging from the 17th-century development of decadent ukiyo-e, or “pictures of the floating world,” to the decline and later resurgence of prints in the early 20th century, the images collected in this edition make up a record not only of a unique genre in art history, but also of the shifting mores and cultural development of Japan.
We discover the four pillars of the woodblock print—beauties, actors, landscapes, and bird-and-flower compositions—alongside depictions of sumo wrestlers, kabuki actors, or enticing courtesans—rock stars who populated the “floating world” and whose fan bases fueled the frenzied production of woodblock prints. We delve into the horrifying and the obscure in prints where demons, ghosts, and otherworldly creatures torment the living—stunning images that continue to influence Japanese manga, film, and video games to this day. We witness how, in their incredible breadth, from everyday scenes to erotica, the martial to the mythological, these works are united by the technical mastery and infallible eye of their creators and how, with tremendous ingenuity and tongue-in-cheek wit, publishers and artists alike fought to circumvent government censorship.
This edition compiles the finest extant impressions from museums and private collections across the globe, accompanied by descriptions to guide us through this frantic period in Japanese art history.
Дело в том, что японская гравюра на дереве — это явление, которому не существует западного эквивалента. Некоторые из самых разрушительных идей в современном искусстве, включая, как выразился Карл Маркс, идею о том, что «все твердое растворяется в воздухе», были изобретены в Японии в 1700-х годах и выражены как никогда ранее в работах таких мастеров, как Хокусай, Утамаро и Хиросигэ в начале 19 века.
Этот том приоткрывает завесу над очень любимой, но малопонятной формой искусства, представляя самые исключительные японские гравюры на дереве в их историческом контексте. Начиная с развития декадентской укиё-э в 17 веке, или «картин плывущего мира», и заканчивая упадком и последующим возрождением гравюр в начале 20 века, изображения, собранные в этом издании, составляют летопись не только уникального жанра в истории искусств, но и меняющихся нравов и культурного развития Японии.
Мы открываем четыре столпа гравюры на дереве — красавицы, актеры, пейзажи и композиции из птиц и цветов — наряду с изображениями борцов сумо, актеров кабуки или соблазнительных куртизанок — рок-звезд, которые населяли «плавающий мир» и чьи фанатские базы подпитывали бешеное производство гравюр на дереве. Мы погружаемся в ужасающее и непонятное в гравюрах, где демоны, призраки и потусторонние существа терзают живых — потрясающие образы, которые продолжают влиять на японскую мангу, фильмы и видеоигры по сей день. Мы становимся свидетелями того, как в своей невероятной широте, от повседневных сцен до эротики, от боевых до мифологических, эти работы объединены техническим мастерством и непогрешимым взглядом их создателей и как с невероятной изобретательностью и ироничным остроумием издатели и художники одинаково боролись, чтобы обойти правительственную цензуру.
В этом издании собраны лучшие сохранившиеся экспонаты из музеев и частных коллекций по всему миру, сопровождаемые описаниями, которые проведут нас через этот бурный период в истории японского искусства.
From Edouard Manet’s portrait of naturalist writer Émile Zola sitting among his Japanese art finds to Van Gogh’s meticulous copies of the Hiroshige prints he devotedly collected, 19th-century pioneers of European modernism made no secret of their love of Japanese art. In all its sensuality, freedom, and effervescence, the woodblock print is single-handedly credited with the wave of japonaiserie that first enthralled France and, later, all of Europe—but often remains misunderstood as an “exotic” artifact that helped inspire Western creativity.
The fact is that the Japanese woodblock print is a phenomenon of which there exists no Western equivalent. Some of the most disruptive ideas in modern art—including, as Karl Marx put it, that “all that is solid melts into air”—were invented in Japan in the 1700s and expressed like never before in the designs of such masters as Hokusai, Utamaro, and Hiroshige in the early 19th century.
This volume lifts the veil on a much-loved but little-understood art form by presenting the most exceptional Japanese woodblock prints in their historical context. Ranging from the 17th-century development of decadent ukiyo-e, or “pictures of the floating world,” to the decline and later resurgence of prints in the early 20th century, the images collected in this edition make up a record not only of a unique genre in art history, but also of the shifting mores and cultural development of Japan.
We discover the four pillars of the woodblock print—beauties, actors, landscapes, and bird-and-flower compositions—alongside depictions of sumo wrestlers, kabuki actors, or enticing courtesans—rock stars who populated the “floating world” and whose fan bases fueled the frenzied production of woodblock prints. We delve into the horrifying and the obscure in prints where demons, ghosts, and otherworldly creatures torment the living—stunning images that continue to influence Japanese manga, film, and video games to this day. We witness how, in their incredible breadth, from everyday scenes to erotica, the martial to the mythological, these works are united by the technical mastery and infallible eye of their creators and how, with tremendous ingenuity and tongue-in-cheek wit, publishers and artists alike fought to circumvent government censorship.
This edition compiles the finest extant impressions from museums and private collections across the globe, accompanied by descriptions to guide us through this frantic period in Japanese art history.
Купите Japanese Woodblock Prints в магазине Республика, регистрируйтесь в программе лояльности, получите 67 RMoney и экономьте до 50% на следующих покупках
